Мы живем в ситуации постмодерна. Постмодерн - это социальный и культурный хаос с вкраплениями традиций и с реминисценциями классики. Самодовлеющий абсурд, порождаемый не отсутствием, а множественностью и конфликтом смыслов. Эклектика, создающая несусветных гибридов.
Как у Овидия - дурное смешение стихий; чрево, в котором беспорядочно болтаются разрозненные члены.
Вот и крутит постмодерн, смешивает и странно складывает, ежедневно выплевывая в мир невиданных до этого монстров. Православных коммунистов. Христиан, создающих себе телесный рай на земле. Уничтожающих свободу либералов. Демократов-реакционеров. Творящих только беззаконие стражей порядка. Просветителей, доказывающих, что Земля плоская. Не нюхавших пороху героев отечества. Поваров-миллиардеров. Казаков-кибердружинников. Девиц сомнительного поведения, метящих в спасители страны.
Но хаос на то и хаос, чтобы рождать так называемые диссипативные структуры, более известные как упорядоченные режимы. Без начального хаоса порядка вообще не случается. Именно так и возникло мироздание: из Хаоса - Космос. А хаос любой революции рано или поздно сменяется жесточайшим порядком - диктатурой, регламентирующей все вплоть до того, чем позволено подтираться. И чем сильнее был хаос, тем более жесткий порядок может возникнуть.
Вот и сейчас мы наблюдаем, как российский постмодерн (все его признаки до последнего времени были налицо) с очевидностью перетекает в режим. И делает это по хорошо известному, неоднократно реализовавшемуся в прошлом веке сценарию. Все четко, как в черно-белом советском кино.
Во время хаоса к власти приходит Вождь, желающий порядка, при котором он навечно оставался бы вождем.
Потом создается Партия, попирающая все остальные.
Затем - Молодая гвардия, не дающая произрастать юному свободомыслию.
С каждым днем крепнет неусыпный надзор всевидящих длинноруких органов, чье недрёманное око становится перископическим, а руки все удлиняются.
Возрождается тема особого величия нации, миссия которой - быть самой-самой, и которой спокойно жить не подобает, а надо все время и всех обгонять и побеждать.
И тема освоения далеких, в том числе и космических, просторов, заставляющая забыть, как бедны и неказисты просторы близкие.
Пристально ищется враг, внешний и внутренний. Появляются нуждающиеся в защите сирые внешние друзья.
Развязываются войны во имя мира во всем мире.
Создаются всяческие «НИИ Идеологических наук».
Насаждается политическое руководство повсюду. Вводится политическая цензура. Становится послушной и продажной пресса.
Ложь объявляется правдой.
Исчезают свободы слова, выборов, собраний.
Переписывается история.
Людей с малолетства учат лгать. И настойчиво объясняют им, что хорошо жить полагается только в будущем.
А недовольных жестко наказывают не только за слова, но и за молчание, наполняя ими тюрьмы или изгоняя из страны.
Умирающая культура все более старается помутить общественное сознание.
И некогда свободный народ выстраивается яростной свиньей и начинает маршировать к уже недалекому обрыву.
Вождь превращается в Идола, в земного бога, которому поклоняются все и вся.
Вот так, потихоньку-помаленьку, чинно-благородно, поэтапно, но очень последовательно. ГУЛАГ не сразу строится.
Режимы долго не живут - на их поддержание нужно слишком много энергии. Но кратки они лишь по сравнению с мировой историей. А по сравнению с человеческой жизнью они долгие, слишком долгие. До конца можно и не дожить, как не дожили наши деды.
Можно ли противостоять подобной устойчивой структуре? Можно, создав другой, не похожий на нее, не резонирующий с ней и уничтожающий ее порядок.
Но сложно это. Сила на это нужна великая и энергия огромная. Найдутся ли?
Все было бы слишком однозначно, если бы не одно обстоятельство: хаос непредсказуем, в нем может произойти все, что угодно, - нечто совершенно непредвиденное, ломающее любой уже запущенный сценарий.
